Американской делегацией в Совете Безопасности ООН 9 января был распространен неофициальный документ «Assessment of the Russian Federation's Positions Regarding the Use of Chemical Weapons in Syria» с оценками США российской позиции в отношении применения химического оружия и токсичных химикатов в Сирии. После его изучения вынуждены констатировать, что содержание данного материала не имеет ничего общего с действительностью и полностью искажает подходы России к расследованию таких инцидентов.

К сожалению, как отмечается в распространенном 19 января комментарии Департамента информации и печати МИД России, при составлении указанного документа американские коллеги дошли до откровенного передергивания и подтасовки фактов. При этом они, похоже, даже не задумывались над существом своих надуманных утверждений ни с точки зрения профессиональной этики, ни элементарного здравого смысла. Искажено реальное положение дел с расследованием по линии Организации по запрещению химического оружия (ОЗХО) и ООН непрекращающихся случаев применения экстремистами в Сирии токсичных химикатов и полноценных боевых отравляющих веществ.

Поэтому, по мнению российского МИД, нельзя расценить составленный США материал иначе как попытку введения его читателей в заблуждение. Особенно с учетом того, что российская позиция по химическому инциденту 4 апреля 2017 года в сирийском населенном пункте Хан-Шейхун, основанная на профессиональных выводах специалистов, была четко и подробно изложена в материалах совместной пресс-конференции представителей МИД, Министерства обороны и Министерства промышленности и торговли России.

В порядке очередности претензий, предъявленных России со стороны США, российский МИД обратил внимание на следующее.

1. Никто из российских официальных лиц никогда однозначно не утверждал, что примененный в Хан-Шейхуне зарин был доставлен из Ирака или Ливии.
На протяжении последних лет Россия совместно с КНР последовательно и настойчиво пыталась привлечь внимание международного сообщества к непрекращающимся рецидивам химического терроризма на Ближнем Востоке, добиться принятия резолюции СБ ООН с осуждением этих варварских преступлений в Сирии и Ираке. Однако всякий раз соответствующие предложения встречали жесткое неприятие западных партнеров из числа постоянных членов Совета, предпочитающих бездоказательно обвинять в применении химического оружия законное Правительство Сирийской Арабской Республики.

Россия регулярно призывала к проведению объективных и профессиональных расследований инцидентов с использованием отравляющих и токсичных веществ в качестве оружия. Настаивала на изучении всех без исключения версий происходящего, неукоснительном соблюдении процедуры сохранности вещественных доказательств, установлении причинно-следственных связей, сравнении состава химических веществ и каналов их доставки, в том числе в контексте поступающих от Сирии сигналов о незаконном ввозе извне на ее территорию компонентов для производства химического оружия.

В отношении химических арсеналов Ливии, например, даже из открытых источников известно, что в 2011 году с объекта по хранению химического оружия «Рабта» исчезло некоторое количество артиллерийских снарядов в снаряжении боевыми отравляющими веществами, часть из которых впоследствии была использована в ходе межплеменных столкновений.

Что касается химического оружия в Ираке, то вопросы на этот счет нужно адресовать, прежде всего, США и Великобритании, взявших на себя уничтожение несколько тысяч таких боеприпасов в этой стране в 2003-2009 годах без надлежащего международного контроля и в нарушение норм Конвенции о запрещении химического оружия (КЗХО). Вместо того чтобы выступать с необоснованными обвинениями в адрес других государств, Вашингтону и Лондону следовало бы предоставить в распоряжение ОЗХО исчерпывающую информацию об этой своей несанкционированной деятельности и передать пробы ликвидированных на иракской территории отравляющих веществ с целью проведения их сравнительного анализа с образцами, отобранными на местах инцидентов в Сирии.

2. Сирийские власти с самого начала неоднократно и настойчиво приглашали экспертов специальной миссии ОЗХО по установлению фактов применения химического оружия в Сирии (МУФС) и Совместного механизма ОЗХО-ООН по расследованию таких случаев (СМР) посетить Хан-Шейхун и авиабазу «Шайрат» для проведения надлежащих следственных действий.

На следующий день после инцидента в Хан-Шейхуне американская сторона обратилась к нам с просьбой оказать содействие в получении от властей Сирии разрешения на проведение ОЗХО инспекции на авиабазе «Шайрат», где, как утверждали в Вашингтоне, складировался якобы примененный сирийскими ВВС зарин. Согласие Дамаска было получено безотлагательно, однако им никто не воспользовался. Вместо этого в ночь на 7 апреля 2017 года США в нарушение Устава ООН и основополагающих норм международного права совершили акт агрессии против суверенного государства, нанеся массированный ракетный удар по «Шайрату».

11 апреля 2017 года само Правительство Сирии официально обратилось к Генеральному директору Техсекретариата ОЗХО А.Узюмджю с просьбой направить в Хан-Шейхун и на «Шайрат» экспертов Организации для выяснения всех обстоятельств случившегося. Как впоследствии подтвердил глава Департамента ООН по вопросам безопасности и защиты П.Дреннан, для организации визита экспертов ОЗХО в контролировавшийся боевиками вооруженной оппозиции Хан-Шейхун со стороны последних были получены необходимые гарантии безопасности. Для поездки на «Шайрат» вообще никогда не существовало никаких препятствий.

Тем не менее, ни представители МУФС, ни специалисты СМР в Хан- Шейхун не поехали. Только по прошествии полугода команда СМР посетила «Шайрат», да и то лишь для проведения опроса персонала, сверки данных полетных журналов сирийских ВВС и изучения применяемых на самолетах «Су-22» устройств для подвешивания авиабомб. Отобрать пробы на наличие следов зарина, что могло бы раз и навсегда подтвердить или опровергнуть американскую версию случившегося в Хан-Шейхуне, эксперты СМР даже не попытались. Сложилось впечатление, что они отнюдь не были заинтересованы в том, чтобы установить истину.

Американские коллеги утверждают, что после отбора сторонниками сирийских властей проб в Хан-Шейхуне, анализ которых в ОЗХО выявил наличие якобы свойственных только для бывшей военно-химической программы Сирии примесей, вопрос о целесообразности поездки международных экспертов на место происшествия был снят окончательно. Но если следовать такой странной логике, получается, что Правительство Сирии осознанно рисковало своими людьми на подконтрольной террористам территории, чтобы добыть доказательства собственной вины.

3. В итоговом докладе МУФС по Хан-Шейхуну, на который в дальнейшей работе во многом опирался СМР, прямо признается, что эта специальная миссия ОЗХО была не в состоянии в полном объеме обеспечить сохранность полученных от сирийской оппозиции проб, как того требуют предусмотренные КЗХО процедуры.

Согласны с американскими выводами лишь в том, что в части организации расследования инцидент в Хан-Шейхуне не является каким-то исключением. Та же порочная практика, в корне противоречащая положениям КЗХО, применялась МУФС и СМР при проведении других разбирательств. Не свидетельствует ли такой откровенный вывод США о том, что всё так называемое сирийское «химическое досье» было изначально весьма спорным?

Более того, немотивированный отказ МУФС от выезда на место происшествия лишил ее экспертов возможности провести опрос многих реальных свидетелей и пострадавших, исследовать образовавшуюся на месте взрыва воронку, собрать вещественные доказательства. В результате специальная миссия была вынуждена полагаться главным образом на полученные от оппозиционных группировок и аффилированных с ними НПО сфальсифицированные «улики» и весьма сомнительные свидетельства, которые зачастую противоречили даже элементарному здравому смыслу.

Очевидно, что ни о какой объективности и беспристрастности в таких обстоятельствах не может идти речи.

4. После того, как был произведен лабораторный анализ с таким трудом и риском полученных сирийскими властями проб из воронки в Хан-Шейхуне, Россия уже не подвергала никакому сомнению сам факт использования в этом населенном пункте зарина. Серьезные вопросы вызывали выводы СМР о способе его доставки и применения.

Что касается наличия в пробах из Хан-Шейхуна специфических примесей DF и гексамина, которые будто бы характерны исключительно для производимого в рамках бывшей сирийской военно-химической программы зарина, то здесь уместно отметить следующее.

Россия до сих пор не получила ответа на вопрос: проводилась ли проверка вероятности присутствия микропримеси, которая была обнаружена в ходе расследования благодаря высокой чувствительности приборов, при любом другом процессе, где DF используется в качестве исходного компонента в производстве зарина, и имеются ли научно-подтвержденные данные на этот счет? Без такой информации ни о каких однозначных выводах речи быть не может.

К тому же после присоединения Сирии к КЗХО Дамаск передал Техсекретариату ОЗХО подробные данные о способах получения «сирийского» зарина, а часть вывезенных из Сирии прекурсоров этого вещества уничтожалась на американском специализированном судне «Кейп Рэй» в Средиземном море. Таким образом, рецептура производившегося в Сирии зарина уже давно не являлась секретом и легко могла быть воспроизведена с целью организации в Хан-Шейхуне очередной, но более изощренной провокации.

5. Показательно, что оба сегмента МУФС возглавлялись британскими подданными. Из девяти человек, формировавших штат экспертов специальной миссии по расследованию химических инцидентов, шесть представляли государства-члены НАТО и один – государство-партнера последнего.

Вряд ли такое положение можно назвать «широким» географическим представительством «с многих континентов», о котором говорится в американском документе. При этом Россия никогда не подвергала сомнению квалификацию экспертов, отобранных для МУФС руководством ОЗХО, а лишь требовала соблюдения элементарных правил ООН, помогающих обеспечить объективность расследований.

6. С апреля 2017 года мы многократно представляли развернутую аргументацию в подтверждение того, что химический инцидент в Хан- Шейхуне мог иметь постановочный характер. Эти материалы распространялись в качестве официальных документов СБ ООН и ГА ООН, а также в ОЗХО.

К сожалению, как показал выпущенный в октябре 2017 года 7-й доклад СМР, Механизм даже не приступал к серьезной проработке версии о том, что произошедшее в Хан-Шейхуне - результат срежиссированной провокации.

Между тем, аналогичные предположения высказывали многие авторитетные специалисты в разных странах.

Примечательно, что привлеченные СМР некие анонимные эксперты по взрывному делу, несмотря на отсутствие в Хан-Шейхуне реальных свидетельств нанесения удара с воздуха, приняли за элемент химической авиабомбы отрезок водопроводной трубы. Она, однако, была либо подброшена на место взрыва, либо, скорее всего, являлась частью емкости с зарином, подорванной на поверхности земли с помощью взрывного устройства для имитации авиаудара.

Представители США в качестве доказательства мнимой химической бомбардировки Хан-Шейхуна ссылаются на поступившие в распоряжение МУФС от боевиков фрагменты авиационных боеприпасов и утверждения из ее доклада, что они имели следы «сирийского» зарина. Однако примечательно, что данные предметы появились только осенью 2017 года.

Иначе говоря, эксперты специальной миссии, судя по всему, фактически заказали у вооруженной сирийской оппозиции фрагменты «химической» бомбы, и на выполнение этой задачи у боевиков ушло почти полгода. Причем, несмотря на такой долгий срок, не обошлось без досадных для распространителей утверждений про «химические преступления» властей Сирии накладок.

Так, после изучения российскими специалистами представленных в докладе МУФС фотографий указанных фрагментов выяснилось, что подавляющее большинство имеют отношение только к обычным авиабомбам, стоящим на вооружении ВВС Сирии. Более того, отчетливо видимые на фотоснимках следы сильной коррозии дают основание предположить, что с момента применения этих боеприпасов прошло не менее пяти лет. Другие же представленные на фотографиях металлические объекты, как и деформированная водопроводная труба из Хан-Шейхуна, вообще никакого отношения к авиационным вооружениям не имеют.

Что касается пролета вблизи Хан-Шейхуна сирийского самолета «Су- 22», то следует напомнить, что соответствующие данные объективного контроля, графически приведенные в материалах совместной пресс-конференции представителей МИД, Министерства обороны и Министерства промышленности и торговли России, были впервые обнародованы именно Вашингтоном в качестве попытки оправдания своего ракетного удара по авиабазе «Шайрат». В соответствии с этими данными и выводами 7-го доклада СМР самолет не приближался к Хан-Шейхуну ближе, чем на 5 км, и пролетал перпендикулярным курсом по отношению к месту химического инцидента, которое находилось на противоположной стороне населенного пункта, то есть в общей сложности на расстоянии не менее 10 км.

Следовательно, возникает вопрос: как при таких обстоятельствах неуправляемая авиационная бомба могла оказаться на месте инцидента. Каких-либо объяснений этому мы не нашли ни в документах МУФС и СМР, ни у американских коллег.

7. Одерживающей уверенные победы сирийской армии просто нет никакого смысла прибегать к применению единичных химических боеприпасов, чтобы обеспечить, по американской версии, преимущество в ходе локальных боестолкновений, но при этом заведомо получить в ответ жесткую реакцию мирового сообщества.

Попытки возложить ответственность на Дамаск лишены всякой логики. В то же время на фоне его явных военных успехов именно для терпящих поражение террористов и тех, кто их поддерживает, организация подобных провокаций является надеждой на спасение.

Подводя итог, еще раз призываем партнеров по Совету Безопасности ООН проявить здравомыслие и объективно оценить суть попыток США навязать мировому сообществу ложное представление о виновниках химических инцидентов в Сирии.